Последний день может стать первым - Страница 103

103

У меня никогда не было времени даже, чтобы на месте постоять без особых причин. Жизнь пролетела на бешеной скорости и в неизвестном направлении. Не знаю, как так вышло, не знаю, куда это время делось… Годы прошли как дни, и я пробежал по ним, не успевая даже перевести дух. За этот этап — жизнь — я увидел не много, если не считать бескрайний мир киберпространства… Бесконечные бои за территории Хантэрхайма, несчетные операции по взятию Анлагена, из которого нас столько же раз и вышибали, год в Штраубе… и это все. Мы держали Хантэрхайм довольно долго — дольше моей жизни и практически всю мою жизнь, а к чему это привело?.. Для генерала Снегова, может, это и не время, а для меня — целая жизнь. И все это может просто пропасть? Эта война за время — борьба за каждый час, который мы обеспечили Совету AVRG такими потерями, канет в пустоту? Мы так и не успели?.. Значит все прахом пошло, и мы только продлили существование на то время, пока шли бои, и тем, кто погиб, думая что впереди еще что-то есть, повезло больше, чем тем кто выжил?..

Шаттенберг оккупирован, зачищен, но он окружен каким-то странным покоем. Это не значит, что город погружает сознание в сон — нет. Это спокойствие несет в себе большую угрозу, чем зарево самого жестокого боя. За этим спокойствием скрывается напряженное ожидание. Это даже не ожидание бури, следующей за штилем, а что-то, что будет после бури — что-то пустое, мертвое. Это пустота, которая заставляет того, кто стоит на ее границе, остановиться и внимательно всмотреться в нее.

Все, хватит — время не ждет. Ничего не могу с собой поделать… Без колебаний отодрал лису от постамента. Пусть «защитник» думает, что я окончательно свихнулся… Не знаю, с чего вдруг я сделал это — в общем, никогда у меня собственности не было, и мне даже страшно подумать, что она может появиться. Ответственность за достояние системы — это совсем другое. Собственность делает человека уязвимым, привязывает к чему-то, и мало того — является нестабильным общественным фактором.

— Зачем тебе это, S9?

— Так нужно.

— Лиса не относится к предметам первой необходимости.

— Если она мне нужна — значит, относится.

— Не убедительно.

Коту нужен компьютер, а мне лиса. Более убедительных объяснений на это время у меня нет, но уверен, что найду их позже — неадекватных поступков с меня хватит.

— D40, не могу я ее теперь оставить.

«Защитник» перехватил мою руку. Так и знал, что этим кончится — игла в вену… И так быстро…

— S9, я думаю, что следует повторить курс нейтрализаторов. Условия тяжелые, восстановительные процессы проходят медленно — ты болен.

— Хватит об этом. Пошли.

— Для офицера AVRG такие действия неприемлемы.

— Можешь меня оштрафовать — разрешаю.

В нашем обществе строгой дисциплины и порядка такие неадекватные поступки караются или проводятся основательные корректировки. Придется стирать эти записи. О том, что что-то стерто узнают и… А это уже не так важно — главное, чтобы не знали «что» стерто.

Кот вертится под ногами, а лисий хвост сокращает обзор. Чтобы на Кота не наступить, беру лису поудобнее. Оборачиваюсь… Кажется, что звери, застывшие на своих постаментах, испытующе смотрят мне в спину и отводят глаза, стоит мне повернуться к ним лицом.

Хватит с меня… Ускорил шаг…

— Айнер, как хорошо, что ты взял лису! Что ты с ней делать будешь?

— На стол поставлю.

— Но тогда я на нем больше сидеть не смогу — сидеть интересно только на пустом столе… и без мертвого тела…

— Для этого лиса и нужна…

Стыдно ужасно — перед собой стыдно. Все эти высокомерные замечания D40 — это ничего. Даже вызов на ковер к командиру, офицерское собрание, трибунал — это не сравнится с тем, как ты сам себя отчитываешь. Вышли из музея… Взял так взял. А тяжелая она. Это что-то вроде того бреда с колбасой, только на этот раз приступ помешательства более мирный. Суставы лисы зафиксированы, и лапы торчат так же, как она стояла на своем постаменте — очень неудобно, но давать лису «защитнику»… Он не человек, конечно, но все равно… Настроение просто поганое. И Крыс по погону царапает…

— D40, стой!

В холодный пот бросило. Подключаюсь к «передатчику»…

— Что?

— Обнаружили скингеров.

— Что?!

— Идут на восток.

Черт! Еще этого не хватало. Сколько же их тут бродит? Как они так спрятаться смогли, что их до сих пор не обнаружил никто?..

— Далеко?

— Примерно две тысячи «крыс» отсюда к западу.

От помех крысиной связи уже лиса из рук валится… Отключаюсь от связи — моя голова больше не выдерживает…

— Крысы скингеров засекли — движутся на восток.

— Как далеко?

— У них единицы измерения в «крысах»?..

— Сколько «крыс»?

— Две тысячи к западу.

— Пошли, S9. Возьмем их.

Пошел за «защитником». Попробовал перевести «крыс» в метры, но как-то не получилось. Каких крыс они берут за эталон — больших или маленьких?.. С хвостами считают или без?.. D40 посчитал в стандартных? Все, больше не могу думать ни о чем, кроме «крыс»… В голове какой-то бред. Ну да… в подтверждение моей недееспособности тащу под рукой трофейную лису.

Солнце уже низко. Идем по наводке термоискателей. Отклонились не сильно. Еле плетусь. С ужасом думаю о том, что реакции до сих пор не восстановились. Страшно то, что у меня иногда рвет крышу, и контролировать этот неадекват я не могу. Надо постоянно следить за тем, чтобы не натворить что-нибудь посерьезнее того, что я уже вытворил…

Скингеры уже совсем близко… Посылаю им образ — они идут по городу, рядом идет человек. Предлагаю им защиту… Звери на термоискателе остановились. Мы их пока не видим, но, сквозящая в их ментальном фоне настороженность, почти осязаема. У меня уже сложилась схема убеждения скингеров идти за мной и верить мне. Я бы предпочел, чтобы это делал D40, но он не может — он может общаться с неразумными животными только образами, а эмоции для них очень важны. Да и вообще, животные на восприятие машин настраиваются редко, только когда привыкают.

103