Последний день может стать первым - Страница 123

123

Расползшаяся по углам пустота режет глаз. Объекты 071 спроектированы по стандарту — центр управления бункера 071-20 ничем не отличался от этого. Как сейчас помню — активированы компьютер третьего порядка и сеть, белый свет заливает помещение… Вот за этим пустым столом, в этих пустых креслах сидят люди. Запущены все мониторы, и круговой… Командир первого взвода проверяет системы слежения, сержант — карты последнего сканирования… А вот и Норвальд задумался, бросил окурок в переполненную пепельницу… Техноклоны не курят — им просто нечем. Капитан скорей по привычке сигареты жжет — не вспоминает, что он — машина. Он уже давно маршруты просчитывает — по второму разу…

Я сел в то кресло, где сидел тогда, и повернулся к двери спиной… О том, что на земле была глубокая ночь, в этом засвеченном и прокуренном отсеке напоминала только усталость. Тогда я заливал тяжелую дрему второй кружкой крепкого горького кофе и просматривал краем глаза данные предварительной разведки. Свинец запаивал веки, но я старался не выпускать Стикка из поля зрения. Командир первого взвода доказал, что незаменим, когда «дело дрянь», но я прекрасно знал, что от него подвоха только и жди… Вот я и ждал… не забывая, что он считал бегство на «оккупированные» территории единственным спасением — единственной возможностью избежать неминуемой гибели пусть не для нас, так для наших бойцов. Убежденность в том, что от штурмовиков отрядов А2 будет больше проку, если они «уйдут», бросив борьбу с нашими тенями за один из осколков нашего призрачного государства, порой заводила его за порог сектора отдела внутренней безопасности… Не известно, что указывало ему на выход, но он всегда возвращался, и эта убежденность неизменно возвращалась вместе с ним. Я так же неизменно брал это в расчет. Не учел только того, что Стикк, хоть и последняя сволочь — сволочь проницательная. Надо бы было задуматься… Но что теперь… не жалеть же, что никто не дал деру из братской могилы, которая тогда была отправной точкой для рывка к победе, которая с того времени пробыла нашим убежищем еще четыре часа…

Когда на дне кружки осталась лишь просахаренная черная кофейная гуща, я оторвался от схем… Собирался отчитать «спутника» за то, что не готова очередная доза сводящей скулы горечи, но увидел Герфа на круговом мониторе… Как всегда в полном обмундировании — ему только на лбу написать, что он — герой… Герф был из тех, кому можно было доверять, на кого можно было положиться. Надежный боец решителен ровно в той мере, что решимость не забегает по дорожке безрассудства вперед осмысления действий, и лишние раздумья не ставят этим действиям подножек. Надежный боец уверен в правоте командира настолько, что уверенность не выходит ни за грань тупой неколебимости, ни за грань полного отключения мозгов. Таким он и был… Я обернулся, уперся взглядом в сошедшиеся створы закрытых дверей…

Герф, не останавливаясь в дверях, вошел в прокуренный свет, притормозил, ища комвзвода в зареве мониторов и виртуальных проекций… Я задержал его на пару минут для короткого инструктажа — открыл ему выделенную линию… Никто и не думал говорить — в этом еле слышном гудении фильтров, нагоняющих холод, тишина душила голоса, уже забитые до смерти воем сигнала тревоги. Тогда все мы, сощурив слезящиеся глаза, так внимательно всматривались в которую по счету бессонную ночь за зависшими в дыму мониторами, что не сразу заметили, как они свернулись под рукой капитана. Слепящий свет потускнел, и Стикк натянул перчатки, чтобы скрыть шрамы, оставленные карателями ему на память. Унхай, оторвавшись от карт, прикурил капитану новую сигарету. Норвальд положил на стол скованные напряжением сжатые в кулаки руки. Это значит — пора просыпаться, пора за дело. Мы готовы — остались формальности — дождаться проекции Ульвэра и его подтверждения, перепроверить схемы и расчеты…

Я взял с собой в Шаттенберг самых надежных бойцов — тех, кто помнил Хантэрхайм… А город теней тихо и окольно забрал моих людей, прошедших и огонь, и воду, и медные трубы, а главное — ледяные пустыни Хантэрхайма. Это не редкость — идешь к цели и через ад, и через райские кущи, а тебя совершенно случайно подсекает какая-нибудь простенькая обыденность…

Пустота… Пустой отсек — гладкие серые стены и обстановка им подстать, больше ничего — никого. Только это напоминание о компьютере на столе…

Надо же, теперь на столе не только разобранный блок мозга третьего порядка, но и огромная крыса. Это не мой «передатчик»… И эта крыса явно не входит в их стандартную единицу измерения. Оглядываюсь — больше никого, дверь закрыта, створы сведены. Может, доложить пришла?.. А может, это кто-то из их умственно отсталых — из тех, кто не прочь закусить останками человека?.. Слегка наклонился над столом, подключился к крысе…

— Я тебя слушаю.

— Сняли патрули с Шаттенберга.

— Все сняли?

— Да. Даже с объектов — с важных.

— Что с границами Ивартэна?!

— Все так, как было. Сейчас там идет снег. Видимость плохая, но мы их чуем.

— Ясно… Будьте внимательнее — смотрите в оба.

— Да.

— Что еще?

— Пришел увидеть.

— Что?

— Тебя, человек, борющийся с тьмой.

— Ты так, из любопытства?

— Меня избрали «носителем».

— Чем?

— «Носителем» нашей силы.

— Подробнее.

— Я первый. Это большая честь. Я понесу ту силу, которую ты мне дашь, которая откроет нашу силу перед врагом.

— А, тебя назначили. Скоро получишь и свой ошейник и инструкции. Остальных еще не выбрали?

123